дети такие дети.
разницы между двадцатидвухлетними и тридцатилетними детьми нет по сути никакой. сплошные сходства до степени неразличения, от которых оторопь берет.
они не принимают заботы — других к себе, себя к другим, себя к себе, делают хорошую мину при плохой игре: дескать, я сам себе злобный буратино и требую воздуха.
панически бегут от ответственности, отождествляя ее со старостью, ощетинившись спасительными иголками, а ночами рыдают в монитор и подушку о своем одиночестве. или не рыдают.
живут как живется.
не умеют любить по-взрослому, носят кеды и постоянно рассуждают о какой-то энергетике.
я ничего не имею против них, но нам давно не по пути. слышишь, милый боженька, которого нет? не по пути, и прекрати уже забавляться с моими чувствами, которые не умеют быть издалека вполголоса, не во всю силу, не на разрыв аорты. и дай им, детям, понять, что я не из них.
люди ведь могут быть вместе, и вовсе не из-за того, что они простые, а другие, которые не могут, потому не могут, что они сложные. все дело во внутренней готовности. не в приземленности, старости или страхе одиночества.
и я остаюсь с поднятым забралом — и с музыкой, семьей, кошкой и карьерно-бытовыми делами.
пока.
или не пока.